Царская яхта "Святой Петр" - первый корабль флота России, который достиг моря...

Какой боевой корабль России впервые достиг вод морей и океанов? Известно, что построенный на Волге в 1634 г. «Фридерик» ходил в свое единственное плавание под голштинским, а не русским флагом — ибо был голштинской же собственностью. То есть, не годится быть первым...

Боевой корабль «Орел», который был построен на Оке в 1667–1670 г.г., море так и не увидел... По имеющим данным был захвачен Разиным и под Астраханью то ли сгорел, то ли сгнил... То есть, также не годится быть первым...

Первым на это почетное место можно определить яхту Петра I Яхту "Святой Петр".

Как это было в те далекие годы?... (Источник: https://narodrusi.ru/publ/21-1-0-65)

Император Всея Руси Петр I прибыл в Архангельск воскресным днем 30 июля 1693 года ближе к одиннадцати часам утра. Здесь его, как водится, встречали колокольным перезвоном, ружейным и пушечным салютом. Остановился царь ниже города, у Мосеева острова, где для царя загодя был построен специальный дом. А кроме нового дома ждал Петра в Архангельске еще один крупный подарок — настоящая двенадцатипушечная яхта для морских путешествий, названная «Святой Петр».

Построили ее здесь же, в Архангельске. Еще 16 марта по именному указу в распоряжение воеводы Андрея Артамоновича Матвеева прибыли из Москвы «…2 человека иноземцев карабельных мастеров, Петер Бас да Гербрант Янсен, да резного дела мастер Фрянс Иванов (то есть — Франц Янсен), да для переводу языка переводчик Петр Делорев, и русские люди, плотники, а велено им построить у Архангелского города яхту, которая б была к мореходному ходу годна, длиною в восемь сажен трех аршинах, и образцом, какова им, мастерам, приказана…» Лес для строительства и железо олонецкого завода были приобретены у иноземца Корнила Иевлева, веревки и канаты изготовили холмогорские мастера — Иван Бусинов с товарищами. Кузнечные работы, включая поковку якорей, тоже выполнялись силами холмогорских мастеров. Внутренние покои (каюты) яхты расписывал «живописец Афанасий Трухменский с сыном». Так, соединенными усилиями русских и иноземных мастеров на восточном берегу Мосеева острова был построен первый корабль архангельского военного флота. Обошлась, кстати сказать, царева яхта казне в 1043 рубля 21 алтын — весьма круглую сумму, если сравнивать ее с общим бюджетом Московского государства, едва ли превышавшем в те годы два миллиона рублей. Разумеется, имея такую игрушку, Петр не могу удержаться, чтобы не испытать ее в деле. В первоначальных планах Петра значилось посещение Соловецкого монастыря.

Подобный вояж примирил бы до некоторой степени сторонников незыблемости традиций с экстравагантностью царева путешествия: как-никак паломничество к святым местам, хоть и весьма далеким от Москвы… Да и сам Петр, видимо, не прочь был опробовать свою яхту в плавании на Соловки — до тех пор, однако, пока не появилось в его поле зрения более интересное предприятие. 2 августа владыке Афанасию, готовившемуся сопровождать царя в поездке к соловецким монахам, было объявлено, что царь его от этой почетной обязанности освобождает. Сама же поездка на богомолье также откладывается до лучших времен. Вместо нее царь решил предпринять совсем иное путешествие. Узнав, что несколько голландских и английских купеческих кораблей, закончив погрузку, собираются возвращаться домой под конвоем голландского военного парусника, Петр решил непременно составить им компанию, проводив иностранцев в море. Снялись с якоря 4 августа. Из-за слабого ветра за день добрались лишь до Березового устья Двины. Затем ветер вовсе стих, и весь день 5 августа пришлось простоять на якоре. Дальше двинулись лишь на следующий день, когда в седьмом часу утра паруса смогли поймать южный ветер (шелоник по-поморски). И лишь тогда произошло, по сути, главное событие этого царского путешествия: Великий Государь Петр Алексеевич, повелитель многотысячеверстных необъятных просторов суши, впервые в жизни своей, а, кроме того, и первым среди русских царей собственными глазами увидел море!

Проводив иностранных купцов до Трех Островов у устья реки Поной, то есть — до выхода из Белого моря в Баренцево, Петр вернулся в Архангельск 10 августа. Больше в первую свою архангельскую поездку «Св. Петр» в море не выходил и в следующий раз поднял на борт своего царственного хозяина год спустя — во время новой поездки Петра к своему единственному морскому порту. Тогда, весной 1694 года, царь решил выполнить данное год назад владыке Афанасию обещание и поклониться Соловецким святыням. 30 мая, в день рождения царя, еще до рассвета яхта «Святой Петр» снялась с якоря и отправилась в сторону моря. 31 мая «Святой Петр» вынужден был простоять весь день на якоре в устье реки из-за ветра. Потом возникла еще одна задержка, вызванная смертью личного доктора царя Захария Ван-дер-Гульста. 1 июня плавание возобновилось. Когда шли мимо Унской губы, началась буря, от которой удалось спастись благодаря искусству лоцмана, крестьянина принадлежащей Соловецкому монастырю Сумской волости Антипы Тимофеева, который провел яхту через Унские Рога — два ряда подводных скал. В память своего спасения Петр изготовил своими руками деревянный крест в полторы сажени высотой, на котором вырезал надпись: «Этот крест изготовил капитан Питер в лето Христово 1694». Сегодня этот крест (хоть и с утраченной надписью) экспонируется в коллекции Архангельского областного краеведческого музея.

Соловецкий монастырь6 июня море, наконец, успокоилось, и на следующий день Петр достиг Соловецкого монастыря. В обратный путь царь пустился 10-го — и 13-го был уже в Архангельске. Тем же летом яхта «Св. Петр» вышла в море еще один раз — также провожая иностранных купцов, но уже в составе маленькой русской эскадры из трех вымпелов. Кроме «Св. Петра» в ее состав входил малый фрегат «Св. Павел», только что построенный в Архангельске, и купленный в Голландии фрегат «Святое Пророчество», пришедший из Амстердама. Именно на нем отправился любопытный царь, поручив командование своим прошлогодним флагманом сухопутному генералу Патрику Гордону, объявленному по такому случаю контр-адмиралом. Ввиду полной неподготовленности команды, плавание вышло весьма драматическим — несколько раз лишь случайность сберегала судно от неминуемой гибели на прибрежных скалах, а закончилась экспедиция групповой посадкой на мель в Двинском устье. Впрочем, это происшествие не было фатальным.

Летом 1699 года во время бури яхту «Св. Петр» сорвало с якорей и выбросило на берег. Однако, повреждения, по-видимому, были тогда незначительными. Затем ей довелось еще раз принимать на своем борту царя Петра — во время его приезда в Архангельск в 1702 году. 5 августа руководимая им флотилия в составе двенадцати кораблей вышла в море и совершила плавание до Соловков и деревни Нюхча на западном берегу Онежской губы — оттуда начиналась знаменитая «осударева дорога»: построенный в фантастически сжатые сроки путь до Онежского озера. Кстати сказать, вопреки распространенному мифу, малые фрегаты «Курьер» и «Св. дух» по этой сухопутной трассе никто на Балтику не перетаскивал — однако, переброска войск в тех условиях и сама по себе является достойным уважения инженерным достижением. При этом важным фактором была неожиданность появления значительных русских сил на театре военных действий: среди находившихся в Архангельске иностранцев распространялся слух, что флот царя Петра идет в поход на север Скандинавии, и не было сомнений, что данные слухи не в долгом времени достигнут шведских ушей… Затем, до конца Северной войны, «Святой Петр» простоял в Архангельском порту. Вспомнили о царской яхте лишь в 1723 году, когда Петр пожелал увековечить свои первые кораблестроительные опыты для истории. Надо сказать, что подобного рода замыслы посещали Петра неоднократно — царь пытался сделать монументы из целого ряда своих примечательных кораблей — собственной постройки либо трофейных. И всякий раз ничего из этого не выходило. Вот и в данном случае, выполняя указ генерал-прокурора сената, архангелогородский вице-губернатор перевел яхту на берег речки Повракулки, где она простояла без должного ухода три года, постепенно разваливаясь и сгнивая. Заинтересовались ей лишь в 1726 году, когда капитан архангельского порта Андрей Диопер получил разрешение осмотреть судно на предмет его ремонта и дальнейшего использования. Результаты осмотра, увы, были неутешительны. И Диопер ходатайствовал о разрешении на снятие с яхты снастей и снаряжения для использования их на других судах. В этом ему, однако, было тогда отказано: ломать памятник истории позволялось только времени, но никак не человеческим рукам.

Время, тем не менее, старалось — и к 1729 году сохранять было уже нечего. В июне со «Святого Петра» было снято 10 трехфунтовых орудий, а также 4 ветхих паруса, 2 якоря, весом в 7 пудов и в 2 пуда, 49 различных блоков, 6 «окончин слюдяных» и пуд «мелкого железа». Ветхий такелаж также сняли — он предназначался теперь на конопатку. Еще несколько месяцев шла переписка между губернской канцелярией и Адмиралтейской коллегией по поводу окончательной разборки судна, и, наконец, в конце ноября 1729 года яхта была разобрана полностью, при этом железные детали общим весом 29 пудов и 25 фунтов свинца, а также «резбы с носа и с кормы, шездесят три места» сложили в амбар, опечатали печатью прапорщика Семена Болшего и отдали под караул. Так завершилась история первого военного корабля архангельской постройки.

ДОПОЛНЕНИЕ...

Яхта «Святой Пётр» — первое судно российского военно-морского флота, построенное по указу царя Петра I к его приезду в Архангельск. Именно на корме этой яхты был впервые поднят русский триколор с золочёным двуглавым орлом, под которым парусник вышел в море. Этот флаг стал первым военно-морским флагом России.

Начавшись с потешной флотилии на Переяславском озере, увлечение водной стихией с годами стало перерастать у Петра I в подлинную страсть к морскому делу. На внутреннем водоёме ему становится тесно — его влечёт безбрежное море. «Несколько лет исполнял я свою охоту на озере Переяславском, — писал впоследствии Пётр, — наконец оно стало для меня тесно... Тогда я решился видеть прямо море и просить позволения у матери съездить к Архангельску». 28 июля 1693 года Пётр со своим окружением прибыл на речных судах в Холмогоры, откуда на следующий день отправился в Архангельск. Здесь царя ожидала специально для него построенная яхта «Святой Пётр».

Судно было заложено в марте 1693 года, руководили строительством иноземцы Пётр Бас и Гербрант Янсен. Резчик по дереву — Франц Янсен. Работы выполняли русские судовые плотники. Им было велено построить яхту, «которая б была к мореходному ходу годна, длиною в восмь сажен трехаршинных и образцом, какова им, мастерам, приказана, да на Мосееве острову светлицу» — царский путевой дворец. К приезду царя 30 июля 1693 года всё было готово, яхта спущена на воду и полностью оснащена как парусами, так и вооружением. Яхта имела богатое резное золочёное украшение.

Судно была устроено по образцу голландской адмиральской яхты, которые были широко распространены в конце XVII — начале XVIII веков. Вооружена она была максимально: двенадцатью пушками, что больше, чем обычно ставили в Голландии на суда такого класса. Размеры яхты (по разным источникам): 60-61 голландский фут в длину между штевнями и 14 в ширину, глубина интрюма — 6 голландских футов. В переводе на современную систему мер: длина 16,98-17,26 метров, ширина 3,96 метра, глубина интрюма 1,7 метра, осадка 1,93 метра. По бортам имелись «шверцы» (шверты), которые хорошо себя зарекомендовали на мелководье у берегов Голландии и Франции, однако, плавание по Белому морю показало их непригодность на крутой жёсткой волне, и шверцы были демонтированы, вероятно, при ремонте после бури в 1699 году. Вместо них, чтобы судно не потеряло остойчивости при маневрировании, в качестве балласта положили свинцовых «свинок», которых в августе 1701 года было 179 штук общим весом 907 пудов 10 фунтов. Внутренние помещения яхты расписал художник Афанасий Трухменский с сыном, в кормовых помещениях имелись шесть слюдяных окон.

30 или 31 июля царь впервые вступил на борт «Святого Петра» и поднял на нём русский триколор с золочёным двуглавым орлом. 4 августа Пётр вышел на своём судне в море для сопровождения иностранных купеческих судов, с которыми дошёл до горла Белого моря и 10 августа вернулся в Архангельск. Протяжённость маршрута первого морского похода оценивается в 600 вёрст.

Второй раз на «Святом Петре» царь вышел в море 29 мая 1694 года, когда попал в жестокий шторм: укрывшись от него в Унской губе, царь установил большой деревянный крест на берегу залива невдалеке от Пертоминского монастыря. Посетив Соловецкий монастырь, Пётр I возвратился в Архангельск 13 июня.

13 августа яхта вышла в море совместно с фрегатами «Святой Павел» и «Святое Пророчество», на котором находился Пётр I. Сопроводив иностранный караван торговых судов до мыса Святой Нос, корабли вернулись в архангельский порт 20 августа. Этот поход стал первой признанной конвойной операцией русского военно-морского флота.

В дальнейшем «Святой Пётр» использовался для охраны порта. Так, известно, что в августе 1701 года он, вооружённый восемью медными пушками, перекрывал Маймаксанское русло. В последующие годы яхта была перевооружена десятью трёхфунтовыми пушками и использовалась для охраны архангельского порта. В ожидании венценосного владельца яхта с 1701 на 1702 год зимовала на Кегострове.

В 1702 году «Святой Пётр» входил в состав флотилии, на которой царь вместе со свитой и войском отправился из Архангельска к Соловкам и далее к Нюхоцкой пристани на карельском берегу Белого моря.

ПАМЯТНИК ФЛОТА

«Святой Пётр» находился в эксплуатации тридцать лет. После победоносного завершения Северной войны Петр I проявлял неустанную заботу о сохранении судов и кораблей, с которых началось зарождение российского военно-морского флота. Царским указом от 7 февраля 1722 года Пётр I повелел переславским воеводам: «Надлежит вам беречи остатки кораблей, яхт и галеры; а буде опустите, то взыскано будет на вас и на потомках ваших, яко пренебрегших сей указ…». Указом аналогичного содержания от 28 мая 1723 года генерал-прокурор Павел Иванович Ягужинский приказал архангелогородскому вице-губернатору Петру Ефимовичу Лодыженскому: «Яхта, которая делана при графе Андрее Артамоновиче, на которой императорское величество сперва изволил на море ездить, а отдана оная была холмогорскому архиерею, и ежели той яхты хотя остатки найдутся, то оные изволте в удобном месте поставить и приказать беречь». В этом указе говорится о двух различных судах, которые он принимает за одно. Во-первых, Пётр I прибыл в 1693 году из Вологды в Архангельск на двинском струге, который царь в том же году подарил Холмогорскому и Важскому архиепископу Афанасию со всеми снастями и флагами. Во-вторых, речь в указе идёт о «государевой» яхте «Святой Пётр», на которой царь впервые совершил морские плавания по Белому морю.

Архангелогородский вице-губернатор Пётр Лодыженский исполнил указ Павла Ягужинского о сохранении яхты «Святой Пётр». Её поставили на берег речки Повракулки, где она постепенно, без надлежащего ухода и от долговременного нахождения на берегу, рассохлась, доски сгнили.

В 1726 году капитан архангельского порта Андрей Диопер написал прошение в Адмиралтейскую коллегию, чтобы ему разрешили починить и использовать старую яхту, которая находится в речке Повракулке, для осмотра русских и иностранных купеческих судов, приходящих в Архангельский порт. Адмиралтейская коллегия разрешила взять яхту, если она при осмотре окажется в пригодном для эксплуатации состоянии. Однако при осмотре корабельным мастером Никифором Бажениным выяснилось, что починить её невозможно, но он готов построить новый бот в 1727 году.

В августе 1727 года пакетбот был передан Никифором Бажениным капитану архангельского порта Андрею Диоперу. А ещё раньше, в мае 1727 года, Диопер просил Адмиралтейскую коллегию разрешить ему «...с ветхой яхты, которая стоит на берегу в Повракулке реке, десять маленьких пушечек снять и поставить на новозделанной ему для осмотру кораблей бот...». Его просьбу Адмиралтейская коллегия удовлетворила указом от 20 июня 1727 года. Однако этот указ не был исполнен из-за смены капитанов порта.

Вновь о яхте вспомнили на следующий год, когда новый капитан Архангельского порта Ян Вальронт, сменивший на этом посту Андрея Диопера, запросил архангелогородскую губернскую канцелярию о передаче ему на пакетбот с яхты, которая очень гнилая, снастей, которые лежат на яхте без использования. В этой просьбе ему было отказано, так как пакетбот был передан Андрею Диоперу от Никифора Баженина «с надлежащим такелажем». По указу из Адмиралтейской коллегии от 19 августа 1728 года велено: «...имеющуюся у города яхту, которая по свидетелству Никифора Баженина явилась гнила и в починку быть не годна, починкою оставить, токмо, поставя в удобное место, ту яхту хранить». Указ Адмиралтейской коллегии был выполнен, яхту оставили на берегу речки Повракулки, а снасти положили в амбар за караулом. Однако в июне 1729 года снасти всё-таки передали Яну Вальронту, их передал ему солдат Федор Мещеринов, который был поставлен специально для охраны яхты, Все снасти: ванты, тросы, ветхие канаты на конопатку, четыре ветхих паруса, два якоря весом семь пудов и три пуда, румпель железный весом два пуда, 49 различных блоков, 23 «юнфара» (юферса), шесть «окончин слюдяных» и «железа мелкого пуд» — Вальронт использовал для ремонта и оснащения пакетбота.

В том же июне Ян Вальронт написал донесение в архангелогородскую губернскую канцелярию и попросил разрешить ему сжечь яхту, а железо, которое находится на яхте, передать ему «на неминутыя адмиралтейский росходы». В ответ губернская канцелярия сообщила, что «...она не имеет права разрешить ему яхту сжечь...», а будет писать об этом в Адмиралтейскую коллегию. Из Адмиралтейской коллегии был получен ответ от 6 октября 1729 года, где сказано: «...все суды надлежат быть под адмиралтейским ведением, а что аная яхта делана от губернии, о том подлинного известия не имеетца, и для того ту яхту за негодностью разломать и железо отдать к Адмиралтейству…».

Получив этот указ, архангелогородская губернская канцелярия послала 13 ноября 1729 года приказ коменданту архангелогородского гарнизона бригадиру Вилиму Фермору, чтобы были выделены солдаты под командованием обер-офицера для уничтожения яхты. Комендант поручил исполнение распоряжения губернской канцелярии полковнику Устюжского полка Стражину, который выделил для уничтожения яхты прапорщика Устюжского полка Семёна Болшего и 14 солдат. 30 ноября 1729 года все работы по разборке яхты «Святой Пётр» были закончены.

После разборки яхты железо общим весом 29 пудов, свинец — 25 фунтов и «резбы с носу и с кормы, шездесят три места» сложили в амбаре «при речке Повракулке, за печатью оного прапорщика Болшого» и отдали под караул. Доски обшивки яхты, весь набор корпуса — всё сгнило. 16 апреля 1730 года капитан архангельского порта Питер Клавер принял у прапорщика Устюжского полка Семёна Болшего железо, свинец и «резбы, шездесят три места» из амбара на речке Повракулке.

Так закончилась история яхты «Святой Пётр». Судно эксплуатировалось на протяжении тридцати лет, а затем ещё шесть лет, до ноября 1729 года, сохранялось как памятник отечественного судостроения.